(no subject)

[angerona.livejournal.com]

Игорь "потерял счет времени", по его словам, очень поздно приехал с Гошей после самбо; я уже собиралась везти Миру на гимнастику сама и одела для этого и Зорика в куртку. Но тут приехал Игорь, настоял, что Миру повезет он. Я захожу обратно домой раздраженная, вижу Гошины сапоги, брошенные прямо по среди прохода перед лестницей. "Гоша, почему твои сапоги здесь стоят, когда мы специально сделали место для обуви? Почему ты их раскидываешь? Все, еще раз увижу, что ты кидаешь, где попало, выброшу! И мне будет все равно, что ты не сможешь ходить гулять на улице, потому что у тебя сапог не будет."

Гоша во время этой отповеди возвращается вниз, ставит сапоги на место, а потом, поднимаясь обратно наверх, бурчит: "это у тебя сапог тогда не будет." И что тут поделать -- ведь прав же совсем. Это я его сапоги ношу; так что если выкину - то и сама без сапог останусь. И от этой правоты у меня все раздражение улетучивается, и я начинаю хихикать. Гоша замирает, хихикает со мной, а потом, когда я поднимаюсь наверх тоже, говорит мне: "как я люблю тебя, мамочка!" И теперь у меня щипит в носу, а в глазах -- слезы. Как же я люблю тебя, мой сыночек!

----------

Вчера я ходила на parent-teacher conference в школу к Мириной учительнице. И столько всего она мне наговорила про Миру, столько замечательного, что я и сама знаю, но в чем именно что узнаю свою Мирченку все. Прямо не верится, что вот такая девочка у нас есть, и такая уже взрослая и столько умеет.

А вчером к нам приходили в гости Женя и Аня с детьми на шабат. У них замечательная традиция шабата, и мы уже с ними привычно зажигаем свечи и поем песни. Во время песни, Мира подходит ко мне и протягивает руки вверх. Я собираюсь ее поднять, но она как-то то ли запрыгивает, то ли залетает мне на руки, и прижимается вся ко мне. Я ее тоже держу крепко-крепко, и совсем мне не тяжело. Как же я тебя люблю, моя доченька!

----------

Зорик ночью прибежал ко мне; капризничает, плачет. "Хочешь обниматься?" -- спрашиваю у него. "Да!" сквозь сон отвечает он, прижимается ко мне и наконец-то засыпает.

Утром мы с ним дурачимся на кровати -- он садится, а я как будто его пихаю обратно в лежачее положение, только он падает сам первый и смеется-смеется-смеется, и кричит "один-один-один я бум" (что значит "еще, еще, еще буду с тобой так играть, что я бадаю"). "А кто тебя поднимать будет?" -- спрашиваю я. "Ти!" отвечает он. А потом, в очередной раз бухнувшись на спину и залившись смехом, протягивает ко мне руки, и такое счастье у него на лице, когда я наклоняюсь, чтоб его обнять. "Мама, мама, мама", -- целует он меня в нос и щеки. Как же я люблю тебя, мой сыночек!