"Old money" and our assumptions

[angerona.livejournal.com]

Недели три назад у детей в школе были parent-teacher conferences. Это местная замена "родительскому собранию" времен нашего детства: возможность родителям пообщаться с учителями, но не при всех, а наедине, чтоб услышать честные отзывы про своих детей. На все совещание отводится всего пол часа. Впрочем, с Миркой этого оказалось более чем достаточно -- учителя и я пели в четыре партии (две учительницы, одна помощница и я) дифирамбы кое кому. А вот с Гошей пол часа уже казались в обрез: надо и про его успехи в разных предметах обсудить, и про общие какие-то вопросы.

Под конец я подняла волновавшую меня тему: за пару дней до этого Гоша мне рассказал, что некоторые дети в классе ему подстраивают мелкие неприятности. Я была не уверена, что по этому поводу делать: с одной стороны неприятности действительно совсем мелкие -- такие у всех в детстве бывали; с другой -- ну может учителям все равно лучше знать. Они заверили меня, что конечно им надо рассказывать, и как можно скорее после того, как про это узнаю я; что у них есть методы борьбы (которые не отразятся никак на Гоше). Например: банально пересадить детей, причем нескольких сразу или даже всех, чтоб никто не знал, что это делается из-за какого-то инцидента.

Разговор немного затянулся, уже сами учителя давали идеи, как и что будут делать. В результате из класса я вышла на пять минут позже, чем положено. Там уже ждала следующая семья: папа, одетый в строгий бизнес-костюм, и мама -- бизнес кажуал, но заметно дорогое и сидящее по струнке. Я улыбнулась и поприветствовала их.

"Твоя конференция началась позже?" -- спросила меня мама.

"Гм?" удивилась я: "нет, вовремя."

"Ты отняла у нас пять минут времени!" гневно сказала мне мама, постучав пальцем по наручным часам.

Я стояла растерянная и сбитая с толку, с застывшей улыбкой, так и не найдя, что ответить. Она резко развернулась и пошла в класс.

Когда я села в машину, у меня было ощущение, что меня облили помоями. Я успокаивала себя, повторяя, что это же мелочи. Но удивительно, насколько вот такая мелочь может заставить почувствовать себя так гадко. У меня даже немного тряслись руки. Да, я так и не научилась справляться с обидчиками; со временем, из-за неиспользования, все навыки этого, что были, и вовсе похоже растаяли.

Умом я прекрасно понимала, что расстраиваться не из-за чего -- ну что мне эти несколько слов? И ведь формально та мама была права -- у них действительно оставалось меньше времени из-за меня, если только они не займут время тех, кто после. Я даже подметила иронию того, что вот я рассуждала о том, как может Гоше и не плохо испытывать хоть какие-то очень мелкие подколки от одноклассников, чтоб он научился с ними справляться, а сама-то, сама! Но все это умом, а эмоции все равно не улягались. Я позвонила Игорю, рассказала ему, и только получив его поддержку, немного успокоилась.

Я ехала обратно на работу и думала, что вот это, наверное, и есть проявление какого-то снобства или поведения богачей. Про "богачей" тут непридумано: мы были у той семьи дома два года назад -- они нам тогда рассказывали, как им повезло, и как они купили свой дом гораздо дешевле, чем думали, что такой дом можно купить в такмом месте. Я тогда не выдержала, и дома из любопытства полезла посмотреть стоимость дома. Три миллиона с четвертью. В принципе, действительно довольно дешево, если учесть какой он большой, да еще и с садиком и гаражом, и в каком месте. Но все-таки забавно, когда кто-то говорит про три с полловиной миллиона как "дом по дешевке." Да, так вот я уже в уме перебрала -- что может мы им тогда не понравились? Может они все-таки смотрят на нас с высока за то, что у нас нет дома за три миллиона (или два или даже один)? Может я им кажусь простушкой, и им досадно, что их дети учатся с детьми таких, как мы? Может эта мама, выросшая на Бикон Хилле в Бостоне (самый старый и дорогой район. Наверняка ведь из "old money", учитывая еще и в частной школе училась), замужем за этим папой -- директором небольшого инвестмент-фонда -- смотрят на нас сверху вниз. Я думала, как она наверняка даже и не заметила нанесенную обиду. Ну и пусть. Это они снобы. А мы будем держать голову гордо.

Приехав на работу, я открыла свою почту. И там увидела письмо от Энн -- этой мамы -- с заголовком "I'm very sorry." В письме она чистосердечно извинилась за свои слова. Сказала, что они волновались по поводу сына и того, что хотели обсудить, но что это, конечно, не извиняет ее поведение. И еще раз попросила извинить.

И как-то от этого мне стало так тепло. Я ответила ей, конечно, сразу же, с благодарностью за письмо, и с тем, что я понимаю и прощаю, и что извиняюсь, что действительно моя встреча затянулась. Она еще раз извинилась и поблагодарила в ответ. И я подумала, что может быть на самом деле "old money" -- это наоборот не снобство, а вот именно такое достоинство: умение замечать и признавать свои ошибки и извиняться и принимать извинения.